world.wikisort.org - Азербайджан

Булутан[9] (азерб. Bulutan) или Плетанц (арм. Պլեթանց) — село в Ходжавендском районе Азербайджана.

Село
Булутан[1]
азерб. Bulutan[2]
39°32′14″ с. ш. 47°04′49″ в. д.HGЯO
Страна	Азербайджан[3]
Район	Ходжавендский[4]
История и география
Часовой пояс	UTC+4:00
Булутан Булутан Булутан

Согласно административно-территориальному делению непризнанной Нагорно-Карабахской Республики, контролировавшей село с начала 1990-ых до осени 2020 года, располагалось в Гадрутском районе НКР.

В ходе Карабахской войны село перешло под контроль непризнанной НКР. 14 октября 2020 года, во время Второй Карабахской войны, президент Азербайджана Ильхам Алиев объявил об освобождении села Булутан[10].

История

Село расположено у подножия Карабахского хребта. По сведениям 1823 г. село представляло собой поселение, состоявшее из одной семьи. В конце XVIII — начале XIX вв. в село стали переселяться армяне-иранцы из соседнего Карадагского ханства (Qaradağ xanlığı) Иранского Азербайджана, говорившие на диалекте армянского с большим количеством слов иранского и тюркского происхождения.

До вхождения в состав Российской империи село было в составе Карабахского ханства Дизакского магала.

Село имеет площадь 919,44 га, из них 598,19 га сельскохозяйственные, 270,49 га лесные угодья. Село Цахкаванк (Хрманджук) входит в общину Булутан. На территории общины есть 3 родника: "Шенин" и "Исай" на территории села Булутан, и родник "Шенин" на территории села Хрманджук.

Булутан был назван по-армянски "Плетанц" после поселения армян-иранцев, переселённых из Ирана в 1828 году. Оно имеет то же значение, что и название села Аратан Карбибасарского уезда Иреванского ханства в Армении. В тюркских языках "тан" происходит от слова "разорение". Ряд топонимов в Азербайджане содержит слово "тан". Например, Хырхатан - другое название села Хырхатал Шекинского района (B.Budaqov, Q.Qeybullayev. Yuxarı Qarabağın toponimləri. 2015).

Местное население объясняет название происходит от слов "бол" (bol) - "много", "изобильно", "тан" (tan) - "тан (кисломолочный напиток)".

Операция "Руда". Чума в Булутане

О чуме в Гадруте и окрестных сёлах писал Вениамин Каверин в «Открытой книге». Правда, читавшие это произведение и смотревшие фильм, поставленный по нему, скорее всего и не догадывались, что речь идёт о реальных событиях, в которых главным действующим лицом был родной брат писателя, врач-эпидемиолог, впоследствии действительный член Академии наук СССР Лев Александрович Зильбер. О гадрутской истории писала в своих «Дневниках» Мариэтта Шагинян (изд. писателей в Ленинграде, 1932). Азербайджанский писатель Эльчин описал эти события в книге «Смертный приговор» (переведены на русский язык).

Конечно, сыграло свою роль и то, что всё было засекречено ОГПУ сроком на 30 лет. И впервые о том, что произошло, подробно рассказал (с названием населённых пунктов, именами и фамилиями людей) только в 1966 году в очень популярном тогда журнале «Наука и жизнь» (№12, 1966) Л.А. Зильбер в статье «Операция “Руда”».

Советский микробиолог Лев Александрович Зильбер руководил подавлением вспышки чумы в Нагорном Карабахе зимой в 1930-1931 годах.

В книге "Лев Александрович Зильбер (1894-1966) Жизнь в науке" этому посвящена 5-я глава "Баку. Нагорный Карабах. Операция "Руда"" (1930-1931)".

Первым заболевшим был 16-ти летний школьник Замвел Адамян из села Булутан, который "возвращался домой после сезонных работ в одном из совхозов Мильской степи. По дороге он сумел поймать зайца, тут же на месте разделал его и прихватил с собой этот "новогодний подарок". Дома зайца сварили и съели всей семьёй.

Вскоре после возвращения домой Замвел заболел и сразу после Нового года, 2 января (1931), был отправлен верхом на лошади в Гадрут, в больницу. К несчастью, его не приняли и Замвел вернулся домой, где спустя четыре дня, 6 января 1931 г., скончался, успев заразить своих близких".

12 и 13 января там умерли члены семьи Адамянов, в том числе старший брат Замвела и его жена, помещённые в Гадрутскую больницу; умерла заболевшая 12 января признанная знахарка Булутана Зари Авакян, пытавшаяся лечить семью Адамянов.

Болезнь знахарки произвела на жителей Булутана должное впечатление, и она приняли, хоть и запоздалое, но единственно верное решение - вызвать в село врача. Главный врач Гадрутской больницы К. Н. Худяков прибыла на вызов в Булутан 14 января, когда знахарка Зари Авакян была ещё жива.

15 января Худяков с помощью военного врача Семёнова произвели вскрытие трупа Дадаша Адамяна. Врачи обнаружили "наличие геморрагических очагов в лёгких...", а главное - в мазках на внутренних органах они заметили "подозрительные на чумную палочку образования". После этого Худяков пишет о случившемся в Дизакский райисполком и органы здравоохранения окружного города Степанакерта (Ханкенди), так же он сообщает о наложении строго карантина на Булутан, учитывая, что там в нескольких семьях сформировались очаги первичной лёгочной чумы.

Но ни Худяков, ни другие медики ещё не знали в тот день, что умерший в больнице Дадаш Адамян окажется источником возникновения ещё одного очага чумы, и что сами они уже заражены чумой и жить им осталось всего несколько дней. 16 января поступило известие о смерти двух медсестёр, ухаживающих за больными в Гадруте. Одна из них жила в селе Меликджанлу, другая - в селе Ахулу. Их контакты привели к дальнейшему распространению болезни и к 23 января эпидемией были охвачены уже 4 села.

18 января в Гадрутской больнице, выполняя свой профессиональный долг, погибли от чумы врач К. Н. Худяков, фельдшер Аракел Балаян, сиделка Патванан Аракелова. Вместе с ними умерли от чумы и двое жителей, оказавшиеся в больнице с другими заболеваниями. 19 января та же участь постигнет 30-летнюю женщину, навещавшую в больнице своего мужа, умершую через несколько дней в родном селе Шагах. Село Шагах оказалось 5-ым и последним населённым пунктом, в котором регистрировалась чума во время Гадрутской вспышки.

В числе имевших первичным контакт с заболевшими, оказался военный врач из стоявшей неподалёку от Гадрута воинской части на границе с Ираном - Лев Яковлевич Марголин. Это он был призван к заболевшему доктору Худякову. Молодой врач, работавший всего три или четыре года, сумел распознать, что К. Н. Худяков болен чумой и, поскольку помощь из Степанакерта запаздывала (накануне прибытия в Гадрут бакинских медиков там всё-таки побывали группы из Степанакерта, состоявшая из четырёх врачей, но обнаружив в Гудрутской больнице пять погибающих от чумы людей, все четверо бежали из чумного селения, даже не оказав хоть какой-нибудь помощи умирающим), Марголин дал телеграмму в Баку.

Ту самую телеграмму в Баку, которая заставила народного комиссара здравоохранения Азербайджана вызвать среди ночи директора Института микробиологии Льва Александровича Зильбера[11]. Сам же Марголин тоже заболел чумой и умер. Были больные и среди населения Гадрута, не связанный с больницей.

Ночью в Баку Льва Александровича разбудил телефонный звонок наркома:

- "У нас несчастье, Лев Александрович, в Гадруте - чума. Вот телеграмма. Телеграфирует военный врач Марголин. Подозрительные заболевания в других пунктах. Положение серьёзное - народный комиссар был взволнован и может быть поэтому азербайджанский акцент был более силён, чем обычно". В шесть часов утра отправился бактериологический отряд.

Вот как это описывает Лев Александрович:

- "Гадрут не стоит на железной дороге, и нам пришлось ехать на лошадях до ближайшей к нему станции. Были зима, январь, но снегу не было и только окрестные горы были в снеговых шапках. Перед въездом в Гадрут развевался чёрный флаг. На улицах селения никого не было".

Врачи из Баку разместились в здании школы Гадрута, где школьные занятия были прекращены. Немедленно была установлена связь с местными властями и оставшимися в живых персоналом больницы.

- "В один из следующих дней поздно вечером ко мне на квартиру зашёл (особо) уполномоченный НКВД. Я жил в небольшой комнатке недалеко от школы.

- "У меня к вам серьёзный разговор, профессор (...) Дело в следующем. У нас получены весьма достоверные сведения, что здесь орудуют диверсанты, переброшенные из-за рубежа. Они вскрывают чумные трупы, вырезают сердце и печень, и этими кусочками распространяют заразу. Эти сведения совершенно точны, - сказал он ещё раз, заметив недоверие на моём лице".

Чумной микроб очень легко размножается на питательных средах, и через несколько дней можно получить в лаборатории такое громадное количество этих микробов, что их хватило бы для заражения сотен тысяч людей. Зачем же диверсантам вырезать органы из трупов?

Но ведь люди, которые это делали, почти наверняка должны были бы заразиться.

Ночью на кладбище Булутана было организовано вскрытие могил, осмотр захоронений, это делалось тайно, ночью, потому-что население будет считать это осквернением могил и могут начаться волнения. Через час после они встретились у здания школу с пятью вооружёнными красноармейцами (для охраны), с лопатами и прочим.

При вскрытии одной из могил у мужчины лет сорока голова была отделена от туловища и лежала с наклоном на бок, одежда разрезана, грудь и живот вскрыты, не было сердца и печени. Из десяти раскрытых за ночь могил в трёх были найдены трупы с отрезанными головами, без сердца и печени, у некоторых в гробу сбоку и в ногах лежали полусгнившие фрукты и другая пища.

Позже с одной из поездок на лошади в село Булутан Лев Александрович остановился на квартире у местного учителя. Старый человек сносно говорил по-русски, и за вечерним чаем он рассказал о здешней жизни, местных обычаях и поверьях. И когда зашла речь о чуме:

- "А вы знаете, какое поверье существует в здешних краях о таких семьях?" - спросил меня учитель.

- "Если умирают члены одной семьи один за другим, это значит, что первый умерший жив и тянет всех умерших к себе в могилу. Как узнать верно ли он жив? Привести на могилу коня и дать ему овса. Если есть станет, то в могиле живой. Убить его надо. Мёртвый в могилу тянуть не будет. Голову отрезать, сердце взять, печёнку. Нарезать кусочками и дать съесть всем членам семьи".

После этого на следующий день рано утром с Булутана доктор Зильбер поскакал в Гадрут и рассказал уполномоченному НКВД всё, что узнал от учителя. Они хотели найти местного знахаря, но местная знахарка уже лежала в чумном бараке, но уже было поздно. Знахарка агонизировала и ни на один вопрос нельзя было добиться у неё ответа.

Дело подходило к концу. Уже шесть дней не было новых случаев. Больницу хотели сжечь, но Лев Александрович настоял, чтобы каменное здание трижды продезинфицировали хлорпикрином, хотя нарком приказал немедленно сжечь больницу, как и все заражённые чумой строения.

В это время почти во всех населённых пунктах Нагорного Карабаха уже проводились противоэпидемические мероприятия. Однако булутанская группа не сумела правильно сориентироваться в не такой уж сложной в тот момент эпидемической обстановке - в селе находилась всего одна больная. Требовалось только своевременно выявить и изолировать всех, контактировавших с ней.

Вспышка заболевания продолжалась 11-13 дней (с 28-30 декабря 1930. по 9 января 1931 г.). Жертвами её стали 35 человек, умерших в Булутане, Гадруте, Меликджанлу, Шагало и Ахулу, расположенных в 6-8 километрая друг от друга. Инфекция распространялась в основном через семейные и близкородственные связи. Исключением составила Гадрутская больница, где определяющим фактором были профессиональные контакты.

Больше половины погибших в ходе эпидемии были жителе села Булутан, шесть семей. Случаев выздоровления от лёгочной чумы не отмечено.

Как выяснилось позже, умиравшая на глазах у доктора и уполномоченного знахарка не имела отношения к вскрытию трупов. Выполнение средневекового обычая было поручено близкому другу семьи Адамянов - Николаю Бабаяну. Он вскрыл трупы Замвела и его родителей, как утверждали Ефременко и соавторы, 12 или 13 января. Сам же Николай Бабаян после скончался 19 января.

Версия Зильбера о местном происхождении чумы в Азербайджане получила доказательства уже в декабре того же 1931 г. в результате расследования причины смерти в селе Беюк-Бегманлы (Карягинский район, пограничный с Гадрутским) молодого красноармейца, который заразился, когда перевозил на телеге сено из стона, расположенного вблизи припойменной террасы реки Аракс, заражённое грызунами.

Было начато строительство зданий врачебно-наблюдательных пунктов в Лстаре (Астара), Белясуваре, Карадонлах, Хунаферине и Джульфе, а также ремонт и приспособление выделанных для противочумных пунктов помещений в Гадруте и Ленкорани. Исследованиями последующих десятилетия был открыт природный очаг чумы, получивший названий Закавказского высокогорного, на территории которого и расположен Гадрут.

Жители и потомки трагической страницы истории Гадрута чтут имена жертв и героев эпидемии. В одном из эпизодов 6 серии фильма "Открытая книга (1977-1979)" (по роману Вениамина Каверина) снялся Григорий Авакян, сын той самой знахарки Булутана, в эпизоде о чуме в Карабахе.

Памятники истории и культуры

Блутанская церковь Св. Степаноса церковь (1651 г.), кладбище (17-19 вв.), хачкар (17 в.), мельница (19 в.).

Население

По состоянию на 1 января 1933 года в селе проживало 365 человек (69 хозяйств), все — армяне[12].

По словам доктора Льва Александрович Зильбера, население здесь было очень отсталое, религиозное, мусульманское (1931 год).

Наибом села Булутан в составе Дизакского магала был Мелик Аслан-бек Меликеганян (1787—1832), после него кедхудой стал Габриэль бей, сын Мелика Авак бея[13] (1781—1785 правление).

Религия

Население христианское, в селе имеется каменная церковь Св. Степаноса 1651 года, до 1970-х годов имелся свой священник.

Несмотря на то, что население считается христианским и считает себя таким, у жителей села сохранилось много языческих верований и поверий, в особенности связанных с огнём. Например, вплоть до 1990-х годов в селе проводился ритуал вызова дождя через камни, которые бросали в местную реку.

Следы мусульманских верований у населения, рассказы о Джиннах. Ещё во времена СССР жителями в селе практиковалось самобичевание в день Ашура, армянское население праздновало праздник Новруз Байрам вместе с соседними азербайджанскими сёлами.

Примечания

---